Гиль Дон продолжал заниматься военным искусством. День ото дня мальчик становился умнее и крепче, он всех превзошел разумом, как говорится, всё схватывал на лету. Но вместе с этим, его разочарование усилилось: «Мое низкое рождение запрещает мне даже называть отца отцом. Никто не поймет, насколько этот факт огорчает меня…» Однажды осенью, когда на небе сиял месяц, дул свежий ветерок и всё успокаивало душу, Гиль Дон как обычно сидел за книгами, но вдруг оставил их со вздохом: «Хоть раз в жизни мне досталась возможность быть настоящим сыном. Даже если отец не услышит меня, мне нужно называть его отцом». Мальчик отправился в комнату к отцу. Он сделал два земных поклона и в первый раз вслух позвал: «Отец!»
Слёзы не останавливались, и долгое время мальчик смотрел, как слёзы текли на землю. Сановник спросил: «Кто стоит за дверью?» Гиль Дон не смог себя называть сыном. Увидев его, сановник приказал прийти на следующий день: «Что ты здесь делаешь в такое позднее время? Даже если ты что-то хочешь мне сказать, приходи завтра».
Но, увидев лицо сына, сановник понял: с Гиль Доном что-то случалось: «Что с тобой?» Наш герой высказал всё, что думал: «Вот что тревожит мою душу: я ваш сын, плоть от плоти, кровь от крови вашей, но мне не дозволено звать отца отцом, а брата братом. Могу ли я называться человеком? Как говорят, небо сотворило миллион вещей, а из них самым высшим его творением есть человек. Меня же никто не ценит. Даже слуги не испытывают ко мне никакого почтения».
У сановника стало тяжело на душе, когда он услышал истинные слова мальчика. Но вскоре он взял себя в руки и принялся браниться: «Ты не единственный человек, рожденный с низким происхождением. Что это за дерзости? Не смей больше так говорить!» Гиль Дон плакал, не проронив ни слова. Отец приказал ему немедленно уйти с двора: «Ступай прочь!» Услышав приказ отца, мальчик ушёл к себе и закручинился ещё больше.